Традиции праздника цаган сар. Традиции празднования цаган сар у калмыков. Тибетский Новый год Лосар

Цаган сар знаменует не только наступление Нового года, но и первого месяца весны. Накануне праздника в стране проходят приуроченные к нему мероприятия. Например, с 1963 года проводятся состязания по национальной борьбе - вторые по значимости после Наадама. В этом году традиционный турнир состоялся 30 января, в нем приняли участие 256 сильнейших спортсменов страны.

В последние годы в Монголии стало модно встречать первые лучи солнца на рассвете первого дня Белого месяца. Для этого некоторые жители страны поднимаются на вершины ближайших гор, где делают подношения светилу молочными продуктами.

Уланбаторцы традиционно приходят к ближайшим возвышенностям «Хийморийн овоо», «Тасганы овоо», произносят благопожелания, а затем с первым лучом солнца собравшиеся хором восклицают «Хурай!»

В предыдущие годы в первый день весны глава Монголии навещал старейших жителей столицы, чтобы выразить им признательность и уважение. А в этом году президент Ц.Элбэгдорж, спикер парламента З.Энхболд и премьер-министр Н.Алтанхуяг устроили в Государственной резиденции торжественный прием для долгожителей страны, которым исполнилось от 94 до 106 лет. В Госрезиденции представители трех ветвей власти Монголии вместе со старейшинами совершили традиционные обряды, а также отдали дань уважения Государственному символу страны – девятиножнему знамени.

Как известно, Цаган Сар – самый главный праздник монгольских народов. Он символизирует обновление человека и природы. «Белый месяц» изначально отмечался осенью, когда заканчивалось приготовление впрок – на зиму, молочных продуктов, с которыми и связывают название праздника.

Время празднования Цаган сара с осени на конец зимы перенёс внук Чингисхана – Хубилай. Под влиянием буддийской астрологии он приурочил праздник к началу года по двенадцатилетнему циклу.

В Монголии до сих пор соблюдают древние традиции празднования Цаган сара. Накануне наступления Нового лунного года в каждой семье готовят мясные блюда – баранину, говядину и конину. За день до Цаган сара – «битүүн» – хозяин семьи ставит на стол миску с национальными пирогами, у которых обязательно должно быть нечетное количество слоев, и сладостями «идээ» – главными символами праздника.

В первый день Цаган сара принято поздравлять родителей и старших в роду. В последующие дни навещают других близких людей, соблюдая старшинство и последовательность родственных связей.

Традиционное приветствие является важным ритуалом Цаган сара. Монголы при встрече обычно спрашивают друг у друга, благополучно ли встретили новый год: «Амар байна уу?», «Сар шинэдээ сайхан шинэлэв үү?», «Онд мэнд оров уу?»

Эти слова сопровождаются жестами, которые могут быть разными в зависимости от пола и возраста приветствующих друг друга людей. Например, младший протягивает на встречу старшему обе руки ладонями вверх, старший – ладонями вниз, младший поддерживает локти старшего. В этом жесте — и уважение, и обещание в случае необходимости оказать помощь и поддержку.

После приветствия пришедшие в гости к старшему пробуют «идээ» и молочные продукты, обмениваются с хозяевами благопожеланиями и табакерками в знак взаимоуважения. Потом хозяйка семьи варит главное блюдо Цаган сара – буузы, гостям предлагают разные кушанья: салаты, мясные блюда, сладости и т.д.

Перед уходом гостей обязательно чем-нибудь одаривают, а поскольку в течение Белого месяца все навещают друг друга, то никто не остается без подарков.

Обязательным ритуалом во время празднования Цаган сара в Монголии также является посещение буддийских храмов – сюда приходят почтить богов, очистить ум и сердце, просить отпущения грехов.

04.03.2011 22:48

Цаган - один из самых любимых национальных праздников нашего народа. Издревле калмыки почитали его, как праздник наступления весны, пробуждения природы. Поэтому, встречаясь в дни праздника Цаган, калмыки, после общепринятого приветствия, задавали вопрос: «Хорошо ли перезимовали?» На что обычно звучал ответ: «Да, перезимовали хорошо» или «Все хорошо, скот тоже без потерь перезимовал».

Цаган празднуется через два месяца после Зул, в первый же день первого весеннего месяца, и месяц этот называется Цаган Сар.

Калмыки с нетерпением ждали этого дня. Во-первых, потому что кроме праздников у калмыков не было больше дней для веселья и встреч. Во-вторых, с наступлением весны заканчивалась трудная зимовка с пронизывающими ветрами и снежными заносами, появлялась зеленая трава в степи, а значит, можно было выгонять скот на пастьбу.

У калмыков существует предание, что природа подает знак о наступлении весны появлением из норки суслика. Многие не верили в него, ходили в степь проверить, и часто убеждались: как оно и есть, суслик появлялся из норки.

Лучшие свои наряды вынимали из сундуков люди и одевали ми себя, самые вкусные блюда готовились к празднику, чтобы потчевать гостей. Все согласно пословице: «Лучшую одежду носи сам, лучшую еду подай гостю».

Цаган Сар калмыки встречали прежде и теперь всем миром, потому и называется он - народный праздник. И все старались встретить праздник широко и весело, ведь существовало поверье: как встретишь весну, так и снимешь урожай (имеется в виду, чем богаче отпразднуешь, тем тучнее будет урожай). Поэтому столы ломились от вкусных и редких блюд.

Очень любили праздник Цаган Сар дети, потому что их красиво и нарядно одевали, часто по случаю праздника им шили новую одежду, и разрешали ходить в гости к родственникам. А в гостях их одаривали лакомствами, давали деньги. И дети вдоволь наедались сладостей, набивали ими карманы, приносили их домой, а там, припрятав, растягивали сладкий праздник еще на несколько дней.

К празднику готовились задолго до его наступления: прибирались в доме, шили новые наряды, устраивали большую стирку. Женщины перед праздником обязательно мыли голову и надевали на косы красивый шиврлг (чехлы для волос), которые шились из черного бархата, правда, этот дорогой в то время материал не все могли позволить себе купить. Из отары выбирали самых жирных, упитанных баранов, резали их, потому что праздничный стол без мяса даже и представить было трудно, к тому же мясо - традиционное блюдо праздничного стола, накрываемого в Цаган Сар. Столь же традиционным блюдом были и борцики, которые по случаю праздника делали разных видов и разной формы. Например, пеклись: целвг, хорха борцг, кет, жола, хуцын толга. Каждый вид борциков нес свою смысловую нагрузку. Например, хорха борциков старались напечь как можно больше, потому что считалось, что их количество будет способствовать росту поголовья скота.

Вечером накануне Цаган Сар ставят дееж, в который обязательно надо положить три целвг, несколько хорха борциков, кет, хуцын толга, жола борцг, конфеты, печенье. Зажигают зул (лампадку), перебирают четки, потому что в этот день, последний день зимы по лунному календарю, - день молитв и очищения.

Дееж, поставленный перед божницей, надо съесть через три дня, причем есть его надо в кругу семьи, чужим давать не положено.

Название праздника «Цаган» имеет один перевод - белый потому что с белым цветом у калмыков ассоциируется все чистое, светлое и доброе. Даже пожелание есть: «Белой тебе дороги», что означает пожелание удач. Молоко белого цвета, и потому отношение к нему особое, если не сказать, почтительное.

Наконец, наступает первый день весны - первый день месяца Цаган Сар. Утром этого дня мать варит калмыцкий чай, который в этот день должен быть особенно ароматным и вкусным, поэтому молока, масла, мускатного ореха кладут сполна, не жалея. Потом мать достает из сундука вещи и вывешивает их ни заранее натянутую веревку, чтобы проветрить их, освежить на первом весеннем солнышке. После чего мать наряжалась сама надевала нарядное платье, и обязательно с белым воротником.

К тому времени, когда мать сварит чай, управится по хозяйству, просыпаются дети. Родители поздравляют их с праздником и целуют в правую щечку, приговаривая: «Будь счастлив, живи долго, а в следующем году я поцелую тебя в левую щечку». На следующий год процедура повторяется в том же порядке и произносились те же самые слова. Согласно народному поверью этот ритуал заставлял детей жить в радостном ожидании следующего праздника, а счастливые дети реже болеют. Этот ритуал называется «цагалгн».

Особое, почтительное отношение к свекру ставило сноху в строгие рамки, которые ей не дозволялось переступать. Она не имела права показывать свекру открытые части тела, кроме рук и лица, свекор в свою очередь, согласно, тем же обычаям, не имел права прикасаться к невестке. Но в день праздника Цаган они должны были поздравить друг друга. И делалось это так: свекор протягивал снохе правую руку, сноха же прикладывала к руке свекра свои руки, но прикрытые рукавами, и трижды кланялась ему.

После исполнения всех выше названных обрядов, семья садилась пить чай. Старший в роду при этом должен был произнести йорял, поздравляя всех с наступлением Цаган, пожелать родным счастья, здоровья и долгих лет жизни.

А после утреннего чая калмыки отправлялись в гости сами или принимали гостей дома. В числе гостей были родственники, друзья, соседи. И все, что было в доме самого вкусного, преподносилось гостям, чтобы они ушли домой сытыми и довольными, чтобы они от души произнесли йорял, призывающий благополучие в ваш дом.

В Цаган дети обязательно должны посетить дом своих родителей, поздравить их с праздником. В прежние времена сноха, отправляясь в дом родителей своего мужа, несла с собой уже сваренный дома чай и, войдя в дом свекра, разливала его по пиалам, угощала. А старики в ответ произносили йорял.

Цаган Сар продолжается целый месяц, поэтому в гости можно было ходить каждый день, в течение всего месяца.

Каждая калмыцкая семья в 1-ый день первого лунного месяца с радушием встречает долгожданную весну - дарительницу новых надежд и новых начинаний. К светлому и долгожданному Цаган сару калмыцкий народ, в прошлом кочевой, всегда относился с особым почтением, так как он знаменовал приход тепла и изобилия во всем: степь покрывалась зеленой травой, домашний скот поправлялся от бескормицы, приносил приплод и давал молоко. Став народом оседлым и во многом европеизированным, калмыки сохранили торжественность Цаган сара - белого, счастливого месяца приветствий и поздравлений. И традиционный для калмыка вопрос «Хорошо ли перезимовали?» не утратил своей актуальности.

С приходом весны в мире просыпается новая жизнь, на пороге которой не должно быть препятствий в добрых делах. Неслучайно Цаган сар неразрывно связан с именем и активностью богини Окон Тенгр (тиб. Палден Лхамо), которую называют «божественной матерью, спасающей вселенную, и покорительницей свирепых демонов». Благодаря своей просветленной сущности, она является и богиней-девой, и грозной защитницей-сякюсном. К ней и другим защитным божествам обращаются монахи Калмыкии в течение нескольких дней празднования Цаган сара, продолжая тем самым уникальные многовековые калмыцкие традиции. «Во все времена будем соблюдать законы и обычаи предков!» - говорится в известном йоряле (благопожелании) в честь Цаган сара.

Легенда гласит, что почитаемая калмыцким народом богиня Окон Тенгр спасла мир от своего сына, родившегося от брака с царем мангусов (страшных чудовищ): младенец, превратившись в великана, со временем мог уничтожить весь род человеческий. Так, наполненный энергией ее героического поступка, праздник имеет и религиозное, и чисто календарное значение.

К Цаган сару земля оттаивает после долгой зимы, и самое время начать не только новый сезон, но и новую жизнь, неотделимую от нравственности, особо ценимой в калмыцком сообществе. «Будем жить долго, учить молодых законам предков, жить, не проявляя плохих черт», - говорится в праздничном йоряле. Практика нравственности дает возможность накопить буин, духовные заслуги: с ее помощью абсолютно любой человек может сделать свою жизнь чище и счастливее. В связи с этим, в Центральном калмыцком хуруле «Бурхн Багшин Алтн Сюмэ» традиционно проходит ритуал принятия обетов Махаяны (тиб. Содженг). Обет Махаяны - это обещание в течение одного дня не совершать неблагих поступков.

Ламы советуют начать Цаган сар с любых, даже самых скромных подношений на алтарь Буддам и Бодхисаттвам. Теплый прием и щедрое угощение гостей - также отличный способ накопить заслуги посредством практики даяния.

Известно, что месяц Цаган сара, который приобрел свою специфику среди калмыцкого народа, всеми буддистами мира почитается как один из благословенных периодов, связанных с деяниями Будды Шакьямуни. В течение первых пятнадцати дней этого месяца Будда демонстрировал свои чудесные способности, и проводил философские дебаты с иноверцами. На 15-ый день он одержал над ними полную победу, обличив лжеучения и лжеучителей. Так что, как и Ур сар, Цаган сар священен для последователей буддийского учения и служит периодом накопления умножающихся в сто тысяч раз добродетелей.

В честь всех этих событий в центральном хуруле в праздничный день проводится торжественный молебен, ритуалы очищения и устранения препятствий и угощение калмыцким чаем и борцоками.

Тибетский Новый год Лосар

В день, когда калмыки встречают весну, на родине Далай-ламы, в Тибете, отмечают Новый год – Лосар. Празднование Лосара началось еще в добуддийский период, когда практиковалась религия Бон. Каждую зиму проводилась духовная церемония, во время которой верующие большим количеством благовоний стремились умилостивить местных духов, божеств и покровителей. По преданиям, этот религиозный праздник послужил основой ежегодного буддийского праздника, когда старая женщина Белма (ргад-мо бал-ма) ввела отсчет времени, основанный на фазах луны. Этот праздник проводился во время цветения абрикосовых деревьев в регионе Лхокха Ярла Шампо, и, возможно, он послужил началом того, что впоследствии стало традиционным праздником фермеров.

Именно в этот период в Тибете впервые узнали об искусстве земледелия, орошения, очищения железа от руды и строительстве мостов.

Учрежденные церемонии нового праздника можно считать основой праздника Лосар. Позже, когда была введена астрология, основанная на пяти элементах, этот крестьянский праздник стал тем, что сейчас тибетцы называют Лосар, или Новый год, и отмечался в начале так называемого sPyid-ra-stag месяца. Исторически существуют 3 основные традиции для определения, в каком месяце должен проводиться Лосар. Согласно первой традиции празднование начинается в первый день 11-го месяца. По второй традиции – в первый день 12-го месяца (январь), в соответствии с началом празднования Лосар в Китае со времен правления императора Тризон Децена. И, наконец, следуя системе Ламы Дрогон Чеогал Пхагпа (13 в.), первый день первого месяца в тибетском календаре начинается с Лосар, как это известно нам в настоящее время.

В нарушение основных традиций, этот праздник проводился в разных регионах Тибета в разное время года, в соответствии с местными традициями и разными сроками сбора урожая. В некоторых местах Лосар празднуется даже дважды в год. Со временем празднование Лосар в начале года стало стандартом в Тибете для всей страны.

В начале последнего месяца года люди начинают готовиться к Лосар. С началом многих ритуалов и домашних дел, связанных с пышными празднованиями, появляется много работы, отсюда и распространенное высказывание «Новый год – это новая работа». Приготовление к Лосару начинается со сбора свежеприготовленной ячменной муки для phye-mar (подслащенная ячменная мука символизирует благопожелание), dro-ma (маленький высушенный батат), бра-сил (сладкий рис), ло-пхуд (молодые ростки пшеницы или ячменя символизируют рождение нового года), чанг (ячменное пиво), чая, масла, овечьих голов, лампадок, борцоков, фруктов и сладостей, и особенно местных продуктов.

Полный набор этих сезонных лакомств также необходимо установить и на алтаре. Улицы чистят, дома заново красят. Готовят новую одежду или самую лучшую старую, и когда приближается праздник, некоторые или все символы, приносящие счастье, наносятся на стену с помощью пхае-мар. Все сосуды в домашнем хозяйстве (банки, горшки) перевязывают белыми шерстяными шарфами, стирают или меняют шторы на окнах и дверях. На тропинках и дверях рисуют свастики (символизируют несокрушимость добра) и раковину (процветание Дхармы). Подношения располагают на алтаре в последний вечер перед Лосар. Тибетский хлеб и сухари готовят в больших количествах за несколько дней, недель, месяцев до праздника, в соответствии с нуждами семьи. Обычно рано утром на заре хозяйка торопится принести первое ведро воды нового года. У сосуда она ставит первую порцию пхае-мар и чанг, чтобы умилостивить нагас (подземных змеевидных существ) и духов. Дома она подает кашу, приготовленную из чанг, и будит всю семью, приглашая их «Таши делег» (здравствуйте), и затем все одеваются во все самое лучшее.

После выражения почтения богам перед алтарем, после молитв и после зажжения лампадки, они занимают свои места в соответствии с положением старшинства. Затем хозяйка подает пхае-мар, чанг и сладкий рис, после этого чай, сладкий суп, кашу из чанга и набор кхаб-се, называемый дкар-спро. В этот день люди не общаются друг с другом слишком много, не тратят деньги в больших количествах, так как верят, что удача может отвернуться от них.

Со второго дня Лосар люди начинают посещать друг друга и продолжают праздновать, играя в карты, кости, с песнями и танцами. Если лунный календарь предвещает, что второй день будет благоприятным, люди поднимают молитвенные флаги на крышах и делают подношения духам дома в виде благовоний и черного чая. Это также обряд по увеличению удачи и счастья в частных домах, богатых, средних или бедных, все радуются празднику, участвуют в ритуалах, играх и конкурсах, обмениваясь гостеприимством и праздничным настроением. Празднество длится почти неделю, а в некоторых местах немного дольше. Некоторые женятся во время Лосар, чтобы свадьба была особенно пышной.

Утром 3-го дня хозяин служащих монастыря, известный также как рце-скор, посещает церемонию пробуждения покровителей Тибета. Монахи из монастыря Намгьял совершают особенные ритуалы вызова Палден Лхамо, которая охраняет благополучие страны. После перерыва на обед служащие монастыря совершают предсказание перед танкой Палден Лхамо. Гадание, во время которого куски теста в форме шара подбрасываются определенным образом, затрагивает как здоровье Его Святейшества Далай-ламы, условия развития буддийского учения, так и благополучие страны в целом, этот ритуал также известен как гадание по кускам теста на 3-й день (tses-gsum-zan-bsgril). Рано утром именно в этот день поднимается огромный молитвенный флаг Ганден. В то время как служащие монастыря собираются в отдельной комнате, остальные посещают церемонию, во время которой вызывается оракул Нечунг, чтобы обрести общение в монастыре Нечунг.

ЦАГАН САР - КАЛМЫЦКИЙ ПРАЗДНИК ВЕСНЫ

Самый торжественный и важный праздник калмыков - Цаhан Сар (Белый месяц). Название имело несколько значений: белый, счастливый, месяц приветствий, поздравлений. Главное содержание праздника - встреча весны, начало времени перекочевок на новые пастбища. Большим грехом считалось оставаться после праздника на прежнем месте дольше семи - восьми дней. Цаhан Сар начинался первого числа первого весеннего месяца Лу (дракона) и длился весь месяц, но главные события происходили в первые семь - восемь дней. К торжествам готовились заранее, резали впрок скот, поскольку непосредственно в дни праздника это делать запрещалось. Празднование происходило в каждом доме. Развешивали на веревке новые наряды, перетряхивали всю одежду. Варили мясо - баранину, говядину или конину. Важным моментом праздника было приготовление национального мучного блюда - боорцг (вид лепешек). Боорцг готовили из сдобного пресного теста и жарили в кипящем жире. Из них составляли наборы «дееҗ боорцг» для подношения «дееҗ» - первой порции бурханам и подарочные «герə белг» - для вручения родным во время праздничных визитов. Форма боорцг , включенных в наборы, имела символическое, подчас глубокое значение. Так, боорцг «хуц», вылепленный в виде фигурки барана, означал пожелание большого приплода этого вида скота и отражал в какой-то степени древний обряд жертвоприношения животными, то есть заменяли реальную жертву ее изображением. Аналогичную роль выполнял боорцг «кит», форма которого напоминала часть конских внутренностей, и боорцг «өвртə тохш», символизировавший крупный рогатый скот. Пожелание богатого приплода - самое важное для скотовода - вложено в символику многих форм. Это значение несли и боорцг «мошкмр» - крученые, напоминающие национальное блюдо из вареных бараньих внутренностей, мелкие "хорха" (буквальный перевод: насекомые). Боорцг «җола», изображающий повод, должен был призвать бесконечную удачу. А поднося боорцг «шошхр», выражали пожелание жить единой семьей, а также иметь защиту от врагов. Среди донских калмыков особенно любим, был вид боорцг «бурхн зала», или «цацг», в виде кисточки, символизировавших лотос. Его ставили в вершине «Дееҗ боорцг». Но самым обязательным было изготовление боорцг в виде солнца. Это крупные лепешки, называющиеся в одних этнических группах «хавтха», в других - «целвг». «Хавтха» - цельная лепешка с защипами по краям или с четырьмя отверстиями в центре, у боорцг «целвг» края ровные, а по окружности их радиально располагаются небольшие отверстия. «Хавтха» или «целвг» готовили в первую очередь и неизменно ставили в качестве дееҗ . Помещали в этот набор и все остальные вышеперечисленные боорцг . Правда, в разных субэтнических группах наборы различались. Готовя «герə белг», на белую нить нанизывали один «хавтха» или «целвг» , один «җола», один «мошкмр» , три «шошхр», один «кит», шесть «өвртə тохш», и один «хуц» . Для взрослых изготавливали крупные боорцг , для детворы размером поменьше.

Ранним утром в день праздника совершали обряд "зулг оргх": переступив порог кибитки, хозяин дома кропил вокруг первой чашкой свежесваренного чая; «Цацл», или кропление - своеобразное подношение предкам и Белому старцу - Цаhан аав . В доме происходило поздравление - приветствующий становился на правое колено, подносил сложенные ладони ко лбу и произносил традиционное приветствие: «Үвлəс сəн hарвт!» («Благополучно вышли из зимы!»). В день Цаган Cap люди произносят благопожелание-йорел:

О, хайрхан, Окон Тенгри, множество Всевышних!
Умилостивим дух Окон Тенгри,
Пусть живут люди в спокойствии и благоденствии!
Будем праздновать все вместе Цаган Сар,
Поклонимся Окон Тенгри,
Приготавливая горячую пищу,
Посвятим дееджи Окон Тенгри,
Пусть еда и питье будут во множестве,
Будем во все времена жить в мире и благоденствии,
Без зуда и непогоды, без нищеты и болезней.
Выйдем из зимы в полной сохранности с людьми и скотом.
Будем приветствовать друг друга: "Менде!"
Будем жить без страха и болезней!
Во все времена будем соблюдать законы и обычаи предков!
Пусть все задуманное вами осуществится
В соответствии со сказанным!
Умилостивим своих бурханов,
Умилостивим духов земли и воды.
Пусть зажженный в этот праздник зул
Озарит нас!
Живите в благоденствии,
Пусть покровительствуют вам Всевышние!
А мы, престарелые, прожившие свое,
Будем смотреть на ваше счастье,
Будем жить долго,
Учить молодых законам предков,
Жить, не проявляя плохих черт.
Хайрхан! Встретимся в этот праздничный день Цаган Сара,
Когда земля уже оттаяла после долгой зимы!

Хождение в гости - непременная деталь любого праздника, особенно это характерно для Цаhан Сара. Даже живущие далеко в эти дни приезжали для встречи с родней. Существовали определенные нормы: очередность визитов; характер подарков зависели от положения человека. Посещали своих родителей, родственников по матери - они всегда пользовались особым почитанием; невестки приходили в дом родителей мужа с детьми для поклонения родовым предкам и покровителям. Непременным элементом праздничных даров являлась связка боорцг .

Этикет праздника предполагал и символику жестов, подчиненных возрастному признаку. Ровесники и люди одного социального ранга протягивали друг другу обе руки, обхватывая ими правую руку приветствуемого до локтя с обеих сторон. Старший подавал одну руку младшему, который обхватывал ее обеими рукам. При этом женщины, надевавшие к празднику торжественные одежды традиционного покроя, спускали обшлага рукавов, закрывавших таким образом кисти. С одной стороны, прятанье рук - дань традиции скромного поведения. С другой благодаря этому костюм женщины приобретал законченный вид, ведь в сложной символике женского костюма каждая деталь была значима, и крой платья предполагал рукава, закрывающие кисти. По мнению исследователей, рукав женского платья «терлг» с опущенными манжетами семантически связывается с образом марала; верхнее же платье «цегдг» символизирует лебедя, особо почитавшегося монгольскими народами. Традиционный костюм замужней женщины включал оба платья, а девичье калмыцкое платье, кроившееся с рукавом, подобным рукаву «терлг» , отделывалось обычно кружевом и бахромой, что также связано, по-видимому, с орнитозооморфной символикой.

По буддийской традиции Цаhан Сар праздновался 15 дней, в течение которых ежедневно шла служба в храмах. Этот праздник (в Тибете он называется Монлам) был учрежден Цзонхавой в 1409 г. в честь победы Будды над лжеучителями и для «восстановления» 500-летия существования буддизма, утраченных якобы вследствие принятия женщин в монашеский сан. Калмыки, отмечая Цаhан Сар, признавали только первую часть мотивации тибетского Монлама. С днями Цаhан Сара связывались различные мифологические события:
1) первого числа месяца дракона Будда вступил в диспут с «шестью неверными учителями» и вел его 15 дней, закончив блестящей победой и показом чудес;
2) в это же время вернулась из страны злых духов богиня Окн Теңгр, в Тибете именуемая Лхамо, усмирившая жителей враждебной страны и бежавшая от них;
3) царь драконов Луусун-хан, бездействовавший всю зиму на дне океана, поднимает воду из рек на небо, выйдя на поверхность;

4) дни Цаhан Сара в народе ассоциировались также со спасением мира от сына Окн Теңгр, родившегося от брака с царем мангусов, так как младенец, превратившись в великана, со временем мог уничтожить весь род человеческий. Именно поэтому во время пира в честь Цаhан Сара совершали жертвоприношение огню (очагу), которое воспринималось как жертва Окн Теңгр. После троекратного благопожелания на пиру вкушали вареное мясо, причем каждому сотрапезнику выделялась определенная часть.

Перед наступлением первого дня праздника в храме всю ночь шла служба, посвященная богам-защитникам веры - «докшитам» с целью умилостивить их. Причем, если в отдельных хурулах эта служба, называвшаяся "хуучн хурал", длилась один день, то в других она могла идти всю предшествовавшую неделю. Главное событие происходило обычно на рассвете, при огромном стечении народа. С юго-восточной стороны от хурульной кибитки или храма ставили жертвенный стол. Торжественное шествие проходило от хурула (храма) по белым войлочным подстилкам - «ширдг» - к столу, где водружалась икона с изображением Окн Теңгр и совершалась молитва, по окончании которой все возвращались в храм для вкушения освященной пищи. При восходе солнца один из гелюнгов (священнослужитель) бегом приближался к хурульной (храмовой) кибитке, неся в руках изображение Окн Теңгр, что должно было символизировать приезд богини. Ребенка, изображенного на иконе, символически «умерщвляли» как олицетворение зла, ударами двух медных тарелок «цанг». В различных хурулах сцена встречи Окн Теңгр могла варьироваться, смысл же церемоний - умилостивление богини - оставался. После завершения службы и вкушения освященной пищи священнослужители благословляли мирян, касаясь их плеч лентой «оркмҗ» и произнося благопожелание: «Үвлəс сəн hарвт!» («Благополучно вышли из зимы!»)

В праздновании Цаhан Сара царил дух единства, доброжелательности, атмосфера общности людей.

Использованная литература.

Бакаева Э. П. Буддизм в Калмыкии. Элиста, 2007.

Бакаева. Э.П. Добуддийские верования калмыков – Элиста, 2003.

Душан У. Обычаи и обряды дореволюционной Калмыкии // Этнографический сборник. № 1. – Элиста, 1976.

Ользеева. С.З. Калмыцкие народные традиции. – Элиста, 2007.

Эрдниев У.Э. Калмыки – Элиста, 1985.

Дата первые сутки года по лунному календарю Празднование семейные застолья, хождение в гости Традиции выпечка борцоков

Буддизм

История

Философия

Люди

Страны

Школы

Понятия

Хронология

Критика буддизма

Проект | Портал

Гандантэгченлин Эрдэни-Дзу Амарбаясгалант Данзандаржа Уржиншаддувлин Шанх Цаган сар Дончод Зул Цам Чотрул Дючен Майдари-хурал

Культ

Ма́ни Итгэл Микчжи́м

Год у них начинается в феврале ; великий хан и все его подданные празднуют вот как: по обычаю все одеваются в белое, и мужчины и женщины, всякий как может. Белая одежда почитается у них счастливой, поэтому они и делают это, одеваются в белое, чтобы во весь год было счастье и благополучие… Приносят ему большие дары… чтобы во весь год у великого хана богатства было много и было бы ему радостно и весело. Скажу вам ещё, князья и рыцари, да и весь народ друг другу дарят белые вещи, обнимаются, веселятся, пируют, и делается это для того, чтобы счастливо и по добру прожить весь год.

В этот день, знайте ещё, дарят великому хану более ста тысяч славных и дорогих белых коней. В этот же день выводят пять тысяч слонов под белыми, зверями и птицами вышитыми, попонами; у каждого слона на спине по два красивых и дорогих ларца, а в них посуда великого хана и богатая сбруя для этого белого сборища. Выводят еще многое множество верблюдов; они также под попонами и навьючены всем нужным для дара. И слоны, и верблюды проходят перед великим ханом, и такой красоты нигде не видано!

…А когда великий государь пересмотрит все дары, расставляются столы, и все садятся за них… А после обеда приходят фокусники и потешают двор, что вы уже прежде слышали; когда все это кончится, идут все к себе домой

Праздник в Новое время

Сегодня первый день Сагаалгана в республиках Алтай, Бурятия, Тува и Забайкальском крае , а так же на территориях Агинского Бурятского автономного округа и Усть-Ордынского Бурятского автономного округа является выходным днём .

Согласно Закону Республики Калмыкия от 13 октября 2004 г. N 156-III-З «О праздничных и памятных днях в Республике Калмыкия» праздник Цаган Сар является национальным праздником Калмыкии.

Традиции и обряды празднования

К торжествам готовились заранее, резали впрок скот, поскольку непосредственно в дни праздника это делать запрещалось. Празднование происходило в каждом доме. Развешивали на веревке новые наряды, перетряхивали всю одежду. Варили мясо - баранину , говядину или конину , готовили буузы .

Обрядовое взаимное приветствие

Традиционное приветствие было важным ритуалом, с которым обращались друг к другу два встретивших в этот день человека. Значение этого приветствия так велико и продолжительность его действия так длительна, что, к примеру, тувинцы могли не здороваться целый год, аргументируя это тем, что в Белый месяц они уже поздоровались.

Хождение в гости

Хождение в гости - непременная составляющая праздника Сагаалган. Даже живущие далеко в эти дни приезжали для встречи с роднёй. Существовали определенные нормы: очередность визитов, характер подарков зависели от положения человека. Посещали своих родителей, родственников по матери - они всегда пользовались особым почитанием; невестки приходили в дом родителей мужа с детьми для поклонения родовым предкам и покровителям. Непременным элементом праздничных даров являлась связка борцоков .

Подарки

Традиционный ритуальный подарок - национальное мучное блюдо «борцок ». Борцоки готовили из сдобного пресного теста и жарили в кипящем жире. Из них составляли наборы - для подношения «первой порции» Буддам , а также подарочные - для вручения родным во время праздничных визитов. Форма борцоков, включенных в наборы, имела символическое значение: фигурки в виде животных выражали пожелание приплода соответствующего скота; в виде повода - удачу. Так, борцоки «хуц», вылепленные в виде фигурки барана, означали пожелание большого приплода этого вида скота и отражали в какой-то степени древний обряд жертвоприношения животными, то есть заменяли реальную жертву её изображением. Аналогичную роль выполняли борцоки «кит», форма которых напоминала часть конских внутренностей, и борцоки «өвртэ тохш», символизировавшие крупный рогатый скот. Борцоки «мошкмр» - крученые, напоминающие национальное блюдо из вареных бараньих внутренностей, мелкие «хорха» (буквальный перевод: насекомые). Борцоки «джола», изображающие повод, должны были призвать бесконечную удачу. А поднося борцок «шошхр», выражали пожелание жить единой семьей, а также иметь защиту с врагов.

Подношения

Ранним утром в день праздника совершался обряд кропления (калм. зулг оргх ): переступив порог дома, хозяин кропил вокруг первой чашкой свежесваренного чая в качестве подношения предкам и Белому старцу. Борцоки в виде солнца и лотоса использовались для символического подношения бурханам . Среди донских калмыков особенно любим был вид борцоков «бурхан зала», или «цацг», в виде кисточки, символизировавших лотос. Его ставили в вершине «Дееджи боорцг». Борцоки в виде солнца - крупные лепешки, называющиеся в одних этнических группах «хавтха», в други - «целвг». «Хавтха» - цельная лепешка с защипами по краям или с четырьм отверстиями в центре, у борцоков «целвг» края ровные, а по окружности их радиально располагаются небольшие отверстия. «Хавтха» или «целвг» готовили в первую очередь и неизменно ставили в качестве дееджи. Помещали в этот набор и все остальные вышеперечисленные борцоки.

Дни новолуния - кануна Сагаалган - с по

05.02.00	22.02.01	12.02.02	01.02.03	20.02.04	09.02.05	29.01.06	18.02.07	07.02.08	24.02.09
14.02.10	03.02.11	21.02.12	10.02.13	31.01.14	19.02.15	08.02.16	26.02.17	16.02.18	05.02.19
23.02.20	12.02.21	01.02.22	20.02.23	10.02.24	29.01.25	17.02.26	06.02.27	24.02.28	13.02.29
03.02.30	21.02.31	11.02.32	31.01.33	19.02.34	08.02.35	26.02.36	15.02.37	04.02.38	22.02.39
12.02.40	01.02.41	20.02.42	10.02.43	30.01.44	17.02.45	06.02.46	24.02.47	14.02.48	02.02.49
21.02.50	11.02.51	01.02.52	19.02.53	08.02.54	26.02.55	15.02.56	04.02.57	22.02.58	12.02.59
02.02.60	19.02.61	09.02.62	29.01.63	17.02.64	05.02.65	24.02.66	14.02.67	03.02.68	21.02.69
11.02.70	31.01.71	19.02.72	07.02.73	26.02.74	15.02.75	05.02.76	22.02.77	12.02.78	02.02.79
20.02.80	09.02.81	29.01.82	17.02.83	06.02.84	24.02.85	14.02.86	03.02.87	22.02.88	10.02.89
30.01.90	18.02.91	07.02.92	25.02.93	15.02.94	05.02.95	23.02.96	12.02.97	01.02.98	19.02.99

См. также

Напишите отзыв о статье "Цаган Сар"

Примечания

Ссылки

РИА Новости

Библиография

Бакаева Э. П. Буддизм в Калмыкии. Элиста,1994.

Отрывок, характеризующий Цаган Сар

Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.

Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d"affaires et que ce n"est que par pure charite, que je m"occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu"on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.